Сначала прыгнем в воду, а потом плавать научимся: терсхема и полигоны

Продолжаем нашу рубрику «мысли вслух». На этот раз посвятим свои рассуждения поправкам в территориальную схему обращения с отходами нашего региона.

Мы уже публиковали различные взгляды на терсхему. Что у профессиональных экологов, что у экоактивистов мысли сходятся – надо внедрять раздельных сбор отходов и ставить в документе конкретные цели для регионального оператора. Без этого «мусорная проблема» не сдвинется с места. И эта общая точка зрения на решение проблемы оставляет надежду, что правительство к ней прислушается.

Что мы сами искали в проекте документа? Будущее. То, что планируется после того, как «схема заработает». Поясним. Экотехнопарк (он же объект обращения с отходами, в котором есть сортировочная линия, минимальная переработка и место захоронения отходов, который нам обещали) имеет определенный срок эксплуатации. Он не бесконечен, к сожалению. И через 20 лет, аккурат в 2040 году (когда «мусорная реформа» войдет в историю и соглашение с региональным оператором истечет, а разработавшие эти документы чиновники уйдут на почетную пенсию) мы вновь встанем перед вопросом: «деньги потрачены, подрядчик в лучших традициях завершил свою работу (мы на это надеемся, но не исключен вариант «смылся с деньгами»), полигон заполнен, а что дальше?»

Надеяться, что к тому моменту появятся новые технологии и проблема мусора «рассосется сама собой» достаточно глупо. Так же, как и откладывать решение проблемы на 20 лет. А именно это происходит сейчас. Причем за большие деньги (по 400 рублей с человека в 2030 году предполагаемый тариф) и с возросшим количеством проблем: новый полигон надо будет рекультивировать, а мусор где-то захоранивать.

Может быть, понимая проблему сейчас, ее можно предотвратить?

Предложения по внедрению РСО, глубокой переработки вторсырья, оборотной тары и многих других вариантов, высказываемых активистами, позволят значительно снизить объем отходов, подлежащих только захоронению. Это прекрасно и должно, просто обязано быть внедрено. Но даже пиролиз (специальный высокотемпературный бескислородный способ разложения отходов до пиролизных газов и жидкостей) не дает 100% утилизации. Так называемые «хвосты» (неперерабатываемые остатки) остаются. Да, небольшого объема и не так опасны, как последствия работы мусоросжигательных заводов. Вот те отходы по своей опасности близки к радиоактивным. Но само наличие «хвостов» требует их захоронения или глубокой консервации. Поэтому без полигонов не обойтись. По крайней мере, пока чудо новых технологий не свершилось.

Но раз так, то необходимо уже сейчас начать думать над тем, как минимизировать планируемый ущерб окружающей среде, а затем рекультивировать, т.е. возвратить в живую природу или построить на этом месте хоть горнолыжный курорт (как в Швейцарии), хоть парк культуры и отдыха. И начать «тренироваться» уже сейчас. Ведь свалки Новодвинска и Северодвинска не ждут. Они много лет тлеют изнутри. И их загруженность с трудом позволяет принимать новые и новые партии отходов. Свалка Архангельска скоро также будет переполнена. Тут разные эксперты дают от 3 до 10-12 лет. Затем мусор просто некуда будет девать.

В терсхеме есть прогнозная стоимость рекультивации: 7 Га свалки в Новодвинске – 88,6 млн рублей, 28,74 Га в Северодвинске – 363,8 млн. рублей, 28,18 Га в Архангельске – 356,7 млн. рублей. Стоимость в ценах 2018 года, т.е. фактически будет больше.

Но кроме фиксирования необходимости рекультивации, подробностей нет. Просто: «Конкретные технологические решения в части строительства / реконструкции / рекультивации объектов обращения с отходами будут предусмотрены на этапе подготовки и согласования проектно-технической документации при условии выполнения запланированных целевых показателей, установленных территориальной схемой, и соответствия наилучшим доступным технологиям» (стр. 143 проекта ТСОО).

Что это за технологии? За чей счет рекультивация: включена в тариф или будет оплачиваться из регионального/муниципального бюджета? И если целевые показатели достигнуты не будут, то, получается, не будет и рекультивации? Кто будет заниматься этими работами: регоператор или будет какой-то подрядчик? И если подрядчик, то как увязать «достижение целевых показателей» (за которое несет ответственность регоператор) и этого подрядчика? Ведь, получается, если первый по каким-то причинам не сможет выполнить задачу, второй просто не приступит к работе.

Вопросы без ответов. А их хотелось бы знать. Иначе получается история, когда плавать учат, просто кинув на середину реки: выплывешь, значит, умеешь. Нет, ну учить уже некого.

Почему это вопрос вызывает беспокойство? Потому что в памяти еще жива история отравления детей в Подмосковье свалочным газом в результате неудачных работ по рекультивации. Надо ли напоминать, что свалки Архангельска, Северодвинска, Новодвинска находятся в черте городов?